Почему мир постепенно отказывается от доллара Поделиться
Недавно президент Бразилии Лула да Силва публично на весь мир заявил о том, что его заветная мечта — отказ стран группы БРИКС от американского доллара и переход на общую наднациональную валюту. Доллар США, равно как и национальная валюта любой другой страны, при большом объеме осуществления в ней международных расчетов, создает зависимость других стран от эмиссионного центра за рубежом, считает президент Бразилии. И, видимо, так считает не только он один. По данным международной расчетной системы SWIFT, весной 2023 года в долларах США осуществлялось только 38–40% всех расчетов за внешнеторговые операции. Для сравнения: в 2001 году, по данным той же системы, доля доллара в международных расчетах составляла 73–75%, а в 90-е годы XX века она доходила до 80%.
Почему мир постепенно отказывается от доллара? Для этого есть немало причин, но главную из них очень точно сформулировал в Twitter нынешний владелец этой соцсети, миллиардер Илон Маск. «Если вы превращаете вашу валюту в оружие достаточное количество раз, другие страны откажутся от ее использования», — заявил бизнесмен. Безусловно, из-за санкций против России, эмбарго против Венесуэлы, Ирана, ранее — Кубы, а также ряда других, более точечных, ограничительных мер против китайского бизнеса и предприятий некоторых других стран, в мире за пределами стран G7 доллар США уже получил репутацию токсичной валюты. Поэтому многие развивающиеся страны в последние несколько лет начали осуществлять международные расчеты в иных валютах — прежде всего, в юанях и своих национальных денежных единицах. Есть также и иные причины для отказа от доллара, например огромный размер государственного долга США, превысивший отметку в 130% от американского ВВП. Такой большой показатель долговой нагрузки создает опасения, что США в будущем могут объявить дефолт, что подрывает доверие к доллару и долларовым активам.
Однако наднациональную валюту создать не так просто, как сделать громкое заявление об отказе от доллара. В мире до сих пор не было успешного опыта противостояния доллару путем создания наднациональной валюты. В начале XXI века считалось, что постепенно место на троне займет евро, первая в мире общая валюта для достаточно большого числа государств. Однако на сегодняшний день от евро развивающиеся страны тоже отказываются наравне с долларом. Как альтернатива американской нацвалюте евро себя не оправдал — прежде всего потому, что к этой денежной единице присоединились даже не все страны Евросоюза, а только 19 стран из 28. А использование евро в качестве санкционного «оружия» с 2022 года еще больше разочаровало развивающиеся страны в этой валюте.
Иные проекты наднациональных валют пока тоже остаются на бумаге. Еще в 1999 году экономист из канадского университета Фрейзера Герберт Грубель предложил Канаде, США и Мексике создать единую валюту североамериканских стран амеро в противовес создающемуся в Европе евро. Но этот проект не поддержали прежде всего Соединенные Штаты, не желающие расставаться с гегемонией доллара, — соответственно, идея практического воплощения так и не получила и, скорее всего, уже не получит никогда. После первого в XXI веке глобального экономического кризиса 2008 года, когда обанкротились несколько крупных американских банков и на горизонте замаячила вероятность дефолта США по госдолгу, стали появляться идеи создания наднациональных валют как альтернативы американскому доллару. Подобные идеи возникали в Латинской Америке и Африке, но до сих они остаются на уровне громких заявлений. Идеи создания единой наднациональной валюты Евразийского союза тоже «висят в воздухе», несмотря на то что с евразийского пространства всё успешнее вытесняется доллар и страны ЕАЭС успешно переходят в расчетах на национальные валюты.
На самом деле попытки создания наднациональной валюты не привели к конкретным результатам по причине объективного препятствия в виде единого эмиссионного центра. Таким эмиссионным центром может быть только центральный банк. Но не каждая страна захочет снижать роль своего центрального банка, а если несколько стран договорятся проводить расчеты и платежи в валюте только одной страны, возникнет локальный валютный гегемон, подобно США, только с намного более слабой экономикой. Страны БРИКС, например, сокращая долю доллара во внутренних расчетах группы, одновременно увеличивают долю юаня и рубля. В то же время переход на расчеты в одной валюте какой-либо страны (скажем, на китайский юань) выглядел бы рискованным для денежных единиц других стран и фактически привел бы к смене монополии США в мировой экономике на монополию Китая. Поэтому громкое заявление президента Бразилии стоит рассматривать не только как сигнал для США о том, что страны БРИКС готовы избавляться от долларовой зависимости, но еще и как возможное предупреждение Китаю, что другие страны группы его не поддержат, если он попытается играть нынешнюю роль Америки. На такую роль вряд ли по той же причине выберут Россию (не говоря уж о том, что значительная часть российского бизнеса находится под санкциями), или, допустим, Индию, законодательство которой ограничивает обмен рупий на другие валюты с целью вывоза капитала из страны. А «Новый банк развития», созданный для финансирования инфраструктурных инвестиционных проектов в странах БРИКС, похоже, пока не готов к роли эмиссионного банка.
Объективные проблемы для создания единой валюты БРИКС могут быть решены, если такая валюта будет цифровой. И для этого технические возможности уже есть. Во-первых, в ряде развивающихся стран уже действуют государственные цифровые валюты (CDBC). В Китае на внутреннем рынке обращается цифровой юань, являющийся третьей формой существования национальной валюты, наряду с наличным и традиционным безналичным юанем. Подобные валюты есть и в некоторых других развивающихся странах: на Багамских островах, на Ямайке, в Нигерии. Есть даже первая в мире трансграничная цифровая валюта DCash, имеющая обращение сразу в шести островных государствах Карибского бассейна. В 2021 году финансовые институты и крупные предприятия нескольких стран Азиатско-Тихоокеанского региона и Африки осуществили экспериментальный проект по тестированию наднациональной цифровой валюты. В эксперименте участвовали банки и предприятия из Австралии, Сингапура, Малайзии и ЮАР. Участники проекта тестировали общую платформу Dunbar, которая позволяет проводить мгновенные платежи и денежные переводы в цифровой валюте из страны в страну, а также отправлять мгновенные финансовые сообщения о переводе и поступлении платежа, подобно тому, как это делает сегодня SWIFT. Для этой цели центральные банки четырех стран — участниц проекта специально выпустили временные государственные цифровые валюты, переводы в которых, как оказалось, было достаточно легко осуществлять на общей цифровой платформе. Тем не менее запускать государственные цифровые валюты в этих странах пока не торопятся. Возможно, потому что центральные банки рассматривают такой эксперимент как возможность участия в иных проектах расчетов цифровыми валютами. Не исключено, например, что в Резервном банке ЮАР дожидаются возможности участия в проекте цифровой валюты БРИКС или даже общей цифровой валюты стран Африки.
Цифровая валюта решает главную проблему наднациональных денег — отсутствие единого эмиссионного центра в виде Центрального банка. Поэтому в рамках БРИКС, на наш взгляд, было бы неплохо сначала создать и протестировать общую платформу для трансграничных расчетов в национальных цифровых валютах. Для этого предпосылки уже есть. В Китае есть цифровой юань, в России уже тестируется проект государственного цифрового рубля, ЮАР на уровне своего Центрального банка уже участвовала в эксперименте по выпуску государственной цифровой валюты, возможностью выпуска своих цифровых валют также интересуются Бразилия и Индия.
Будет ли нужна единая цифровая валюта для всех стран БРИКС — покажет время. Возможно, если все страны БРИКС запустят собственные национальные цифровые деньги, единая валюта и не будет нужна. Необходима будет только техническая возможность для расчета в разных государственных цифровых валютах. В наш век цифровых технологий осуществить такой проект будет несложно. Такие расчеты были бы выгодны для России, так как минимизировали бы санкционные риски, с одной стороны, и повысили бы престиж российского цифрового рубля, с другой. При этом перспектива быстрых и безопасных расчетов в цифровых валютах могла бы привлечь гораздо больше стран в объединение БРИКС, а Россия получила бы гораздо больше партнеров и рынков сбыта для своих ресурсов. Подобный опыт мог бы, в свою очередь, трансформироваться и в аналогичный механизм расчетов на постсоветском пространстве — в странах ЕАЭС и СНГ.
