«Придется свыкнуться с хроническим дефицитом рабочей силы» Поделиться
Отечественный рынок труда превратился в рынок соискателей. Теперь уже не работодатель, а соискатель диктует свои требования, тогда как безработица находится на аномально низком, невиданном в мировой истории уровне. Сегодня более 90% компаний, относящихся практически ко всем секторам экономики, испытывают кадровый голод разной степени остроты. Ситуация чревата массой рисков: это и ускорение инфляции вследствие повышения зарплат, и замедление темпов роста ВВП, и срыв производственных планов. О сути явления мы поговорили с главным научным сотрудником ИМЭМО РАН, замглавы Центра трудовых исследований Высшей школы экономики Ростиславом Капелюшниковым.
Фото: freepik.com
Шоки двух кризисов
— По итогам февраля 2024 года Росстат зафиксировал очередное обновление исторического минимума безработицы на уровне 2,8%. Что отражает этот тренд, который представителями властей преподносится как безусловный успех?
— Начну издалека: с 1992 года уровень общей безработицы определяется в России так же, как и везде в мире — в соответствие с критериями Международной организации труда. Ежемесячно проводится выборочное обследование населения, за год набирается около 800 тысяч респондентов. Человека признают безработным, если он говорит три вещи — что у него нет работы, что он ее ищет и готов к ней приступить. Далее результаты этого обследования статистически обрабатываются, и выводятся усредненные для всей страны результаты. Сегодня мы имеем длинный ряд показателей, которые отражают ретроспективную картину за 30 с лишним лет. В принципе, на протяжении всех девяностых годов уровень общей безработицы рос, достигнув высшей точки в первые месяцы 1999-го. После чего начал понижаться с разной скоростью (иногда быстрее, иногда медленнее), но во время кризисов он всегда подскакивал вверх, как это и происходит в любых «нормальных» экономиках.
Можно выделить как минимум четыре экономических кризиса – финансовый 2008-го – 2009-го годов, первый санкционный 2014-го – 2015-го годов, коронакризис 2020 года и второй санкционный 2022 года. Так вот, второй санкционный кризис удивителен тем, что никакого скачка безработицы не произошло: она продолжила снижаться, достигнув к сегодняшнему дню абсолютного минимума в 2,8% (регистрируемая безработица – 0,5%). Это чемпионский показатель не только для отечественного рынка труда, но и в межстрановом контексте.
— О чем он свидетельствует?
— О том, что в российской сфере занятости спрос на работников значительно превышает предложение. Основное объяснение, которое напрашивается: экономика перегрета, в нее влили кучу денег, и безработица искусственно снизилась. В классическом сценарии это краткосрочный эпизод, по завершении которого и экономика, и безработица приходят в свое обычное состояние, в норму. В экономической науке для этого придуман специальный термин – естественный уровень безработицы, для большинства стран он оценивается в 3-4%. Однако сегодня дисбаланс в сторону спроса становится в России хроническим явлением. Это уже не временное отклонение от нормы: речь идет об устойчиво низком – на многие годы вперед — уровне безработицы. Если вдруг на российскую экономику обрушится кризис, безработица, конечно, пойдет вверх, но, скорее всего, это будет небольшой рост с очень низкой отметки. А когда кризис завершится, безработица снова направится к тем феноменально низким значениям, которые рынок труда демонстрирует последние пару лет.
— В своей работе «Эскалация вакансий на российском рынке труда» вы пишете, что так называемый навес вакансий (то есть превышение спроса на кадры над предложением) в целом по рынку достиг беспрецедентной отметки в 7%. И что предпосылки были заложены в ковидном 2020 году, когда в сфере занятости произошли глубинные изменения. Выходит, не геополитические события 2022 года сыграли тут главную роль?
— Похоже, я одинок в этом выводе. Подавляющее большинство наблюдателей связывает бурный рост вакансий исключительно с событиями 2022 года – с мобилизацией, релокацией, а также с активным вливанием бюджетных денег в определенные сектора экономики, прежде всего, в ВПК. Чтобы расширить производство, эти отрасли стали предъявлять повышенный спрос на рабочую силу. Но на самом деле взрывной рост вакансий начался раньше – в 2020 году, и был связан с начавшейся структурной перестройкой экономики под воздействием пандемии. В итоге мы имеем два встречных процесса. С одной стороны, предложение труда обмелело, а спрос, напротив, вырос в результате действий государства. Зримыми проявлениями этого расхождения стали рекордно низкая безработица и невиданно высокий навес вакансий. Сейчас он находится вблизи 7%, тогда как до начала 2020-х не превышал 3-3,5%. За последние годы, когда страна испытала шоки коронакризиса и второго санкционного кризиса, показатель свободных рабочих мест увеличился в 2-2,5 раза. Вместо того, чтобы падать. В этой ситуации люди перестали держаться за свои рабочие места мертвой хваткой, а стали гораздо охотнее мигрировать с одного предприятия на другое. Кстати, ковидная пандемия сходным образом повлияла на рынки труда многих других стран. Например, в США уровень вакансий достигал на пике 7,2%.
Невообразимый рост зарплат
— Какие сектора российской экономики оказались в наибольшей степени подвержены «разбуханию» навеса вакантных рабочих мест?
— Если говорить о динамике, то невозможно выделить какой-то один очаг: с 2020 года рост числа вакансий охватил абсолютно все отрасли. Кадровая ситуация стала повсеместно куда более напряженной, чем она была еще пять-семь лет назад. Но если мы сравним показатели для разных секторов по состоянию на сегодняшний день, то увидим: где-то «дефицит» выражен очень сильно, а где-то — гораздо слабее. В отраслевом разрезе главная неожиданность состоит в том, что неудовлетворенный спрос на рабочую силу больше ощущается в сфере услуг, а не в промышленности, которая, напротив, отличается более низким уровнем вакансий. Это достаточно необычная вещь, о которой не говорят: средоточием проблем, обусловленных нехваткой рабочих рук, многим представляется именно промышленность. Хотя в реальности не она сегодня находится в самой уязвимой позиции, а определенные отрасли сферы услуг. Например, гостиничный и ресторанный бизнес, автосервис, сетевые супермаркеты. Вместе с тем в образовании уровень вакансий сравнительно низкий.
— Можно ли решить проблему навеса за счет повышения зарплат, хотя бы отчасти?
— С этим следует очень внимательно разбираться. У меня есть свои алгоритмы подсчетов: я использую месячные (а не годовые) официальные показатели динамики реальной заработной платы и освобождаю их от сезонности. Понятно, что в декабре каждого года зарплаты всегда подскакивают на 25-30% (13-я зарплата), а в январе проваливаются из-за рождественских каникул. Чтобы сложилась более-менее правдоподобная картина динамики, нужно исключить все такие месячные колебания. У меня получилось, что в период со второго квартала 2020 года и примерно до второго квартала 2023-го реальная заработная плата фактически стояла на месте. Небольшие колебания вверх-вниз, вызванные разного рода кризисными моментами, происходили вблизи того уровня, который был достигнут в марте 2020 года, когда в Россию пришла пандемия.
А в начале 2023 года мы увидели резкий, безусловный отрыв от этого плато. По официальным годовым данным, прирост реальной заработной платы в прошлом году составил совершенно невообразимые для последних нескольких лет 7,8%. Если динамика реальных заработных плат останется такой же активной, то, не исключено, навес вакансий начнет потихоньку проседать.
Мигранты — единственный резерв
— Кого сегодня больше не хватает экономике — работников квалифицированных или неквалифицированных?
— В целом по экономике неудовлетворенный спрос на работников физического труда сегодня выше (как квалифицированных, так и неквалифицированных), чем на работников интеллектуального труда — специалистов средней и высшей квалификации, служащих, торговцев. Причем торговцы в данном случае являются исключением: они заняты не физическим трудом, но при этом крайне востребованы. Что касается картины по отдельным профессиям, она крайне неоднородная. Например, помощники в приготовлении пищи (те же работники точек быстрого питания) входят в число самых дефицитных профессий и одновременно относятся к группе неквалифицированных рабочих. И среди лидеров по востребованности, и среди аутсайдеров вы найдете специальности любого рода и уровня подготовки — беловоротничковые и синеворотничковые, квалифицированные и неквалифицированные.
— Какие глобальные риски несет в себе ситуация с долговременным навесом вакансий?
— С одной стороны, зарплаты работников с высокой вероятностью будут устойчиво повышаться. Многим предприятиям, бизнесам придется либо сокращать объемы производства, либо вообще уходить с рынка, поскольку столь дорогая рабочая сила окажется им не по карману. В этом случае навес вакансий несколько просядет. Однако едва ли он достигнет тех низких значений, которые наблюдались до начала 2020-х годов. В прошлом году в США так и произошло: навес уменьшился с 7,2% до 5,7%.
— Какова роль на рынке трудовых мигрантов, какие кадровые пустоты они позволяют собой заполнить?
— Сегодня это единственный остающийся резерв, за счет которого можно пополнить численность российской рабочей силы. Все прочие источники практически полностью исчерпаны, брать людей неоткуда. Однако власти (федеральные и на местах) и население делают – по понятным причинам – максимум возможного, чтобы этот источник сузить, если не перекрыть полностью. Ограничивая занятость мигрантов, демонстрируя высокий уровень ксенофобии, общество лишает российскую экономику последнего резерва пополнения рабочей силы. Это, конечно, не значит, что сам процесс трудовой миграции обходится без издержек и приносит сплошные выгоды. Тем не менее, сфере занятости нужны иностранные работники. Причем эти люди при любых обстоятельствах не способны компенсировать те критические потери, которые ожидаются в ближайшие 15-20 лет по чисто демографическим причинам.
— О каких потерях речь?
— С рынка труда будут уходить многочисленные старшие поколения, а вступать на него — малочисленные молодые поколения. Сокращение численности населения и старение – эти два процесса идут параллельными курсами и в перспективе приводят к обмелению рынка труда. Во-первых, людей, которые работают и платят взносы в социальные фонды, становится все меньше, а тех, кому нужно выплачивать пенсии – все больше. Это огромная нагрузка на экономику, бюджет. С этой универсальной проблемой рано или поздно будут сталкиваться все без исключения страны. Поскольку существующие модели пенсионных систем являются миной замедленного действия, правительства стараются максимально оттянуть неизбежный момент взрыва. Во-вторых, старение населения означает сокращение численности молодежных когорт, а молодежь – это главный источник инноваций. Чем меньше у вас молодежи, тем меньше потенциальных инноваторов, и тем ниже производительность труда и темпы экономического роста.
Таблица
Как изменился уровень вакансий по отраслям, %
2017 г. 2023 г. Разность, п.п.
Всего 2,7 6,9 +4,2
Сельское хозяйство 2,1 8,6 +6,5
Добыча полезных ископаемых 1,4 4,9 +3,5
Обрабатывающие производства 1,5 6,5 +5,0
Строительство 1,5 9,7 +8,2
Торговля оптовая и розничная 1,9 9,9 +8,0
Транспортировка и хранение 3,7 7,5 +3,8
Гостиницы и общепит 3,2 16,9 +13,7
Информация и связь 3,0 6,2 +3,2
Финансы и страхование 2,2 4,2 +2,0
Операции с недвижимостью 1,6 7,0 +14,8
Административная деятельность 4,8 14,4 +9,6
Государственное управление 5,8 12,1 +6,3
Образование 1,0 2,6 +1,5
Здравоохранение 3,8 5,9 +2,1
Культура, спорт, развлечения 2,3 5,4 +3,1
Источник: Росстат и расчеты Капелюшникова Р.И.
rk6knt